— Не бойтесь, мне ничего не угрожает. Разбойники ведь тоже люди. Я пойду туда и поговорю с ними.
— Вы говорите правду? — недоверчиво спросили торговцы. Такуан одним залпом допил свое горячее сакэ и сказал:
— Я всегда говорю правду. А вам стоило бы лучше разобраться в том, что вы делаете, покупая и продавая товары. Небеса дают нам деньги, чтобы мы не накапливали их. Если у вас есть сострадание, вы должны тратить заработанные деньги. Если же вы оставляете их у себя или покупаете одежду и не носите ее, разбойники найдут вас и заберут у вас все. Не разбойники в этом виноваты, а вы сами. Вы поступаете несправедливо, накапливая больше, чем вам нужно.
— Достопочтенный Осе, оказывается, вы великий защитник разбойников. Вы как-то связаны с ними?
— Не говорите глупостей. Я никак с ними несвязан. Хозяин! Можно мне уплатить за еду? — позвал Такуан, и когда хозяин харчевни подошел, он заплатил за съеденное, купил у него еще две бутылки сакэ и вышел, сказав торговцам: — Я пойду к ним и одолею их!
Гора была покрыта густым лесом. В лесу было темно даже в дневное время. Осе уходил все дальше в лес в сопровождении одних лишь звуков своих шагов и криков птиц. Вскоре начали сгущаться сумерки. Была середина марта, и вокруг царила такая тишина, словно на горе не было ни одной живой души.
"Здесь я чувствую себя прекрасно. Лесная тишина делает мой ум кристально чистым. Но лес такой густой, что в нем впору жить демонам. Скоро я уже встречу разбойников", — думал Такуан, углубляясь все дальше в горы. Наконец он увидел двух грубо одетых мужчин, сидящих у костра возле небольшой часовни.
— Здравствуйте! Это вы здесь разбойники? Мужчины подскочили от удивления.
— Кто ты? — спросили они.
— Кто я? Я человек, — ответил Осе.
— Без тебя знаем, что ты человек. Скажи нам лучше, какой ты человек? Чем ты занимаешься?
— Чем я занимаюсь? Я нищий монах.
— Нищий монах! Почему же ты бродишь в этом лесу в столь поздний час?
— Нет, сначала вы, разбойники, скажите мне, что вы делаете в этом лесу?
— Заткнись, нищий монах! Если у тебя нет денег, проваливай отсюда подобру-поздорову, — сказали разбойники.