"А кто оператор, киномеханик, директор кинотеатра, билетер, кто смотрит за всем этим? Кто волен выйти из зала в середине, или в любое время, когда захочет, изменить, весь сценарий, кто волен смотреть один и тот же фильм снова и снова?"
"Дай-ка подумать", - сказал я, - "Любой, кто захочет?"
"Ну, не достаточно ли тут свободы для тебя ?" - спросил он.
"И поэтому фильмы так популярны? Потому, что мы инстинктивно знаем, что они так схожи с нашими жизнями?"
"Может быть и так, а может и нет. Да это и не важно. А что представляет собой кинопроектор?"
"Наш мозг", - сказал я. "Нет. Воображение. Это - наше воображение, как бы его не называли".
"А что такое сам фильм?" - спросил он.
"Вот этого я не знаю".
"То, что мы согласны допустить в наше воображение?"
"Может быть и так, Дон".
"Ты можешь держать бобину с фильмом в руке - он весь тут: начало, середина, конец - все сжато в одну секунду или одну миллионную долю секунды. Фильм существует вне времени, записанного на нем, и если ты знаешь, что это за фильм, ты знаешь в общих чертах, что там должно случиться, еще до входа в кинотеатр: там будут битвы и волнения, победители и побежденные, любовь и несчастье ты знаешь, что все это произойдет. Но для того, чтобы тебя захватил и унес этот фильм, для того, чтобы полностью насладиться им, тебе надо вставить его в проектор, и прокрутить его через объектив кадр за кадром; для того, чтобы погрузиться в иллюзию, обязательно необходимо пространство и время. Поэтому ты платишь свою монетку, и получаешь билет, и устраиваешься поудобнее, и забываешь о том, что происходит за стенами кинозала, и кино для тебя начинается".
"И никто на самом деле не страдает? Вместо крови - лишь красная краска, и слезы от лука?"
"Нет, это настоящая кровь", - сказал он.