Помогай здесь новым чайкам, помогай тем, кто взлетел достаточн высоко, чтобы увидеть то, о чем ты хочешь им рассказать. - Он немног помолчал и добавил: - Что, если бы Чианг вернулся в свой стары мир? Где бы ты сам находился сегодня?
Последний довод был самым убедительным: конечно, Салливан прав Чем выше летает чайка, тем дальше она видит.
Джонатан остался и занимался с новыми птицами, которые прилетал на небеса; они все были очень способными и быстро усваивали то, что и объясняли. Но к нему вернулось прежнее беспокойство, он не мо избавиться от мысли, что на Земле, наверное, живут одна-две чайки которые тоже могли бы учиться. Насколько больше знал бы он сейчас появись Чианг рядом с ним в те дни, когда он был Изгнанником!
- Салли, я должен вернуться, - сказал он в конце концов. - У теб прекрасные ученики. Они помогут тебе справиться с новичками.
Салливан вздохнул, но не стал возражать.
- Боюсь, Джонатан, что я буду скучать по тебе. - Вот и все, что о сказал.
- Салли, как тебе не стыдно! - с упреком воскликнул Джонатан. Разве можно говорить такие глупости! Чем мы с тобой занимаемся изо дн в день? Если наша дружба зависит от таких условностей, как пространств и время, значит, мы сами разрушим наше братство в тот миг, когда сумее преодолеть пространство и время! Но, преодолевая пространство единственное, что мы покидаем, - это Здесь. А преодолевая время, м покидаем только Сейчас. Неужели ты думаешь, что мы не сможем повидатьс один-два раза в промежутке между тем, что называется Здесь и Сейчас?
Салливан невольно рассмеялся.
- Ты совсем помешался, - сказал он ласково. - Если кто-нибудь силах показать хоть одной живой душе на земле, как охватить глазо тысячу миль, это наверняка Джонатан Ливингстон. - Он смотрел на песок - До свидания, Джон, до свидания, друг.
- До свидания, Салли. Мы еще встретимся.
Произнеся эти слова, Джонатан тут же увидел внутренним взоро огромные стаи чаек на берегах другого времени и с привычной легкость ощутил: нет, он не перья и кости, он - совершенное воплощение иде свободы и полета, его возможности безграничны.
Флетчер Линд был еще очень молодой чайкой, но он уже знал, что н было на свете птицы, которой пришлось бы терпеть такое жестоко обращение Стаи и столько несправедливостей!