Вот почему Суворов-капрал и Суворов-непобедимый генералиссимус — все-таки оставался одним и тем же солдатом, так как ему всегда одинаково были близки и дороги солдатские интересы, тяготы, скорби и нужды.
Вот почему Суворов всегда, при всех обстоятельствах, относился к солдатам не как к бессловесному стаду, а как к разумным существам, – и вдохновлял их, руководил ими, так что каждый из них действовал сознательно, понимая, что, почему и для чего он делает. Суворов был великим педагогом-психологом. Являясь в этом отношении первым в ряду величайших полководцев, Суворов и до настоящего времени остается единственным.
После производства в офицеры Суворов был переведен поручиком из Семеновского полка в Ингерманландский пехотный. Но вскоре же (в январе 1756 года) его повысили в обер-провиантмейстеры и послали в Новгород; в октябре того же года сделали генерал-аудитор-лейтенантом с “состоянием” при военной коллегии: в декабре переименовали в премьер-майоры. Этот перечень, между прочим, доказывает, что Суворов, подшучивая над своим запоздалым производством в офицеры, справедливо говаривал: “я не прыгал смолоду, зато прыгаю теперь”. Эти “прыжки” в заслугах вскоре же сделались прямо-таки гигантскими, так что он не только быстро наверстал упущенное в чинопроизводстве, но и далеко обогнал длинный ряд лиц, которые при производстве его в офицеры были в генеральских чинах.
Еще деятельнее чем прежде продолжал Суворов свое самообразование и развитие после производства в офицеры. Вообще истории и литературе он всегда отводил самое почетное место и прекрасно знал произведения всех выдающихся писателей как русских, так и иностранных, насколько этого можно было достигнуть по обстоятельствам того времени. Но он не только очень много читал, вообще внимательно следил за тем, что совершается в жизни, а также и довольно успешно пробовал писать. Два его литературных труда, так называемые “Разговоры в царстве мертвых” (излюбленная форма того времени), помещены в 1756 году в первом русском журнале, издававшемся при Академии наук под названием “Ежемесячные сочинения” в “Обществе любителей русской словесности” при кадетском корпусе, где автору, конечно, пришлось выдержать целый диспут.
Вообще в эту пору у Суворова было значительное знакомство с литературным миром, причем он был довольно близок с Дмитриевым, а с Херасковым – даже и в дружественных отношениях. Эта малозначащая сама по себе черта имеет серьезное значение для оценки самообразования Суворова, представляя своего рода “аттестат зрелости”.