Но, пока он был на пути в Петербург, его ждал жесточайший удар. При пароле 20 марта 1800 года было объявлено в Петербурге высочайшее повеление:
“Вопреки высочайше изданного устава, генералиссимус князь Суворов имел при корпусе своем, по старому обычаю, непременного дежурного генерала, что и дается на замечание всей армии”.
В тот же день последовал и рескрипт:
“Господин генералиссимус, князь Италийский, граф Суворов-Рымникский. Дошло до сведения моего, что во время командования вами войсками моими за границею, имели вы при себе генерала, коего называли дежурным, вопреки всех моих установлений и высочайшего устава; то и удивляясь оному, повелеваю вам уведомить меня, что вас побудило сие сделать”.
Все это так мелко и ничтожно само по себе, а главное – неизмеримо ниже той чрезмерной высоты, на которой стоял Суворов по заслугам, признанным всем просвещенным миром! Невыразимо жестокие душевные муки причинила больному Суворову эта несправедливая опала, и он, без того тяжко страдая, горько сожалел, что не умер в Италии... Да, не на радость он ехал в Петербург!.. Все приготовления к торжественной встрече в столице были отменены. Многие из желавших встретить его тайно уехали в Стрельну. Здесь они приветствовали Суворова, остававшегося в дормезе, поднесли ему фрукты и цветы, поднимали детей для его благословения. Растроганный Суворов горячо благодарил приветствовавших. Но нужно было торопиться, так как приехать в Петербург, невесть почему, обязательно было именно в этот день. И вот заслуженнейший, прославленный и почтенный Европой русский полководец тайно въехал в свою столицу 20 апреля в 10 часов вечера, и медленно пробрался по улицам пустынной тогда Коломны в дом к одному из своих родственников на Крюковом канале.
Из дормеза Суворов непосредственно слег в постель.