Для нас не должно существоват никаких преград. Вот почему мы стремимся овладеть высокими скоростями и малыми скоростями, и фигурами высшего пилотажа...
...А его ученики, измученные дневными полетами, засыпали. И нравились практические занятия, потому что скорость пьянила и потом что тренировки помогали утолять жажду знания, которая становилась вс сильнее после каждого занятия. Но ни один из них - даже Флетчер Линд не мог себе представить, что полет идей - такая же реальность, ка ветер, как полет птицы.
- Все ваше тело от кончика одного крыла до кончика другого, снова и снова повторял Джонатан, - это не что иное, как ваша мысль выраженная в форме, доступной вашему зрению. Разбейте цепи, сковывающи вашу мысль, и вы разобьете цепи, сковывающие ваше тело...
Но какие бы примеры он ни приводил, ученики воспринимали его слов как занятную выдумку, а им больше всего хотелось спать.
Хотя прошел всего только месяц, Джонатан сказал, что им пор вернуться в Стаю.
- Мы еще не готовы! - воскликнул Генри Кэлвин. - Они не желают на видеть! Мы Изгнанники! Разве можно навязывать свое присутствие тем, кт не желает тебя видеть?
- Мы вправе лететь, куда хотим, и быть такими, какими мы созданы - ответил ему Джонатан; он поднялся в воздух и повернул на восток, родным берегам, где жила Стая.
Несколько минут ученики в растерянности не знали, что делать потому что закон Стаи гласил: "Изгнанники никогда не возвращаются", за десять тысяч лет этот закон ни разу не был нарушен. Закон говорил: оставайтесь; Джонатан говорил: полетим; и он уже летел над морем в мил от них. Если они задержатся еще немного, он встретится с враждебно Стаей один на один.
- Почему мы должны подчиняться закону, если нас все равно изгнал из Стаи? - растерянно спросил Флетчер. - А если завяжется бой, от на будет гораздо больше пользы там, чем здесь.
Так они прилетели в то утро с запада - восемь чаек строю двойны ромбом, почти касаясь крыльями друг друга. Они пересекли Берег Совет Стаи со скоростью сто тридцать пять миль в час: Джонатан впереди Флетчер плавно скользил у его правого крыла, а Генри Кэлвин отважн боролся с ветром у левого. Потом, сохраняя строй, они все вместе плавн накренились вправо... выровнялись... перевернулись вверх лапами.. выровнялись, а ветер безжалостно хлестал всех восьмерых.