- Джонатан Ливингстон, - сказал Старейший, - выйди на середину, т покрыл себя Позором перед лицом твоих соплеменников.
Его будто ударили доской! Колени ослабели, перья обвисли, в уша зашумело. Круг Позора? Не может быть! Прорыв! Они не поняли! Он ошиблись, Они ошиблись!
- ...своим легкомыслием и безответственностью, - текл торжественная речь, - тем, что попрал достоинство и обычаи Семь Чаек...
Круг Позора означает изгнание из Стаи, его приговорят жить одиночестве на Дальних Скалах.
- ...настанет день, Джонатан Ливингстон, когда ты поймешь, чт безответственность не может тебя прокормить. Нам не дано постигнут смысл жизни, ибо он непостижим, нам известно только одно: мы брошены этот мир, чтобы есть и оставаться в живых до тех пор, пока у нас хвати сил.
Чайки никогда не возражают Совету Стаи, но голос Джонатана наруши тишину.
- Безответственность? Собратья! - воскликнул он! - Кто боле ответствен, чем чайка, которая открывает, в чем значение, в чем высши смысл жизни, и никогда не забывает об этом? Тысячу лет мы рыщем поисках рыбьих голов, но сейчас понятно, наконец, зачем мы живем: чтоб познавать, открывать новое, быть свободными! Дайте мне возможность позвольте мне показать вам, чему я научился...
Стая будто окаменела.
- Ты нам больше не Брат, - хором нараспев проговорили чайки величественно все разом закрыли уши и повернулись к нему спинами.
Джонатан провел остаток своих дней один, но он улетел на мног миль от Дальних Скал. И не одиночество его мучало, а то, что чайки н захотели поверить в радость полета, не захотели открыть глаза и увидеть!
Каждый день он узнавал что-то новое. Он узнал, что, придав тел обтекаемую форму, он может перейти в скоростное пикирование и добыт редкую вкусную рыбу из той, что плавает в океане на глубине десят футов; он больше не нуждался в рыболовных судах и черством хлебе. О научился спать в воздухе, научился не сбиваться с курса ночью, когд ветер дует с берега, и мог преодолеть сотни миль от заката до восход солнца. С таким же самообладанием он летал в плотном морском тумане прорывался сквозь него к чистому, ослепительно сияющему небу... в т самое время, когда другие чайки жались к земле, не подозревая, что н свете существует что-то, кроме тумана и дождя. Он научился залетат вместе с сильным ветром далеко в глубь материка и ловить на обе аппетитных насекомых.