Поэтому я отремонтировал самолет и теперь тоже занялся этим бизнесом — летать по стране и катать фермеров".
"Слушай, а какие модели тракторов ты разбирал, а?" — я сам еще с детства с ума схожу от дизельных тракторов.
"Д-8" и "Д-9". Но это было недолго, в Огайо".
"Д-9"! Те, что размером с дом! С двойным редуктором на первой передаче, а они и правда могут сдвинуть гору?"
"Чтобы двигать горы есть способы, и получше, этого", — сказал он с улыбкой, которая, длилась лишь мгновенье.
Я оперся спиной о нижнее крыло его самолета и целую минуту рассматривал его. Игра света... на него было трудно смотреть вблизи. Как будто вокруг его головы мерцал свет, какое-то смутное серебристое сияние.
"Что-то не так?" - спросил он.
"А какие неприятности у тебя начинаются?"
"Да так, ерунда. Просто сейчас мне нравится скитаться, также как и тебе".
Я взял свой сэндвич и обошел вокруг его самолета. Он был выпуска 1928 или 1929 года, но на нем не было, ни единой царапины. Заводы не выпускают таких новеньких самолетов как этот, стоявший в поле, среди скошенной травы. На его боках было, по меньшей мере, двадцать слоев лака, втертого рукой, а краска отражала солнце, словно на фюзеляж было туго натянуто зеркало. "Дон" - выписано золотыми готическими буквами чуть ниже его кабины, а на регистрационной карточке, укрепленной на летном планшете "Д.В.Шимода". Приборы были совершенно новыми, настоящие летные приборы того самого 1928 года. Искусно вырезанные из дуба ручка управления и руль высоты, регулятор качества и количества топливной смеси, а слева - ручка установки опережения зажигания. Теперь уже не встретишь ручки опережения зажигания, даже на самых лучших, отреставрированных старых самолетах. Нигде ни царапинки, на материале обтяжки фюзеляжа ни одной заплаты, ни одного масляного подтека на двигателе. На полу кабины ни единой соломинки, как будто самолет и не летал вовсе, а просто взял и материализовался тут же прямо на месте, провалившись в дырку размером в полстолетия. Я почувствовал неприятный холодок между лопаток. "И долго ты уже катаешь фермеров?" - спросил я его, глядя на самолет.
"Около месяца, вот уже пять недель".