д. Все это составляло разительный контраст с царившей в XVIII веке безумной роскошью. «Не льстись на блистание, но на пространство. Загребающий жар чужими руками после их пережжет», писал Суворов в 1781 году Турчанинову, и эти слова могут служить его девизом.
Пуще всего он боялся изнеженности, которая, по его мнению, подобно ржавчине, разъедает волю и здоровье. «Чем больше удобств, тем меньше храбрости», говаривал он. Он считал необходимым поддерживать физическую и духовную стороны человека в состоянии постоянной готовности к лишениям и опасностям. Пребывание в солдатской среде укрепило эти его привычки, и, следуя им, он достигал двух целей: подавал пример другим офицерам,[149] от которых требовал в военное время предельного напряжения сил, и лишний раз привлекал симпатии солдат.
Суворов не привык предаваться играм, дорожа каждой минутой для занятий. «Трудолюбивая душа должна всегда заниматься своим ремеслом», заметил он однажды. Поэтому Суворов редко посещал балы и вечеринки, но если попадал туда, то бывал очень оживлен, много плясал и уже в глубокой старости хвалился, что танцовал контрданс три часа кряду. Он всех заражал своей живостью.
– Что делать! Ремесло наше такое, чтобы быть всегда близ огня. А потому я и здесь от него не отвыкаю.
Он очень быстро, по первому взгляду и нескольким вопросам, составлял о человеке определенное мнение и редко менял его.
Он не раз принимал участие в рукопашных схватках, несмотря на то, что мускульная сила его была очень невелика. Вообще от природы он был слабого здоровья, и только непрестанная тренировка, спартанский, режим и стальная сила воли позволяли ему переносить непрерывное физическое и нервное напряжение войны.
Живя в Новой Ладоге, Суворов тяжело болел желудком; эта болезнь осталась у него на всю жизнь. В 1780 году он сообщал в одном письме: «Желудок мой безлекарственный ослабел. Поят меня милефоллиумом, насилу пишу». В период туртукайских боев он болел лихорадкой. В 1789 году – год Фокшан и Рымника – он вновь был тяжко болен. Дочери своей он писал об этом: «Ох, какая же у меня была горячка: так без памяти и упаду на траву, и по всему телу все пятна»,