Но ныне, к крайнему моему сожалению, слышу, что из семьи Якова Калашникова девочка воспой померла и он квартирующему у него подлекарю сказал: „я рад, что ее бог прибрал, а то она нам связала все руки!“ С прискорбностью нахожу нужным паки подтвердить, чтобы во всем сходно крестьяне прежние мои приказания исполняли».
Далее указывалось, что за нарушение этого распоряжения будет налагаться денежный штраф и церковная эпитимия.
Суворов был запасливым и предусмотрительным хозяином, лично входившим во все детали. «Полагаю я в Рождествене содержать во всякое время гусей, одну или две пары, взирая на то, как они там водятся; уток при селезне одну пару или двух индеек при петухе…» писал он Матвеичу. Этому же управителю адресованы такие строки: «У добрых хозяев готовится густой красный мартовский квас, то и такого не худо заготовить в московском погребе несколько бочонков». Подобными указаниями пестрят его письма.
Жил он скромно; чуть ли не единственной слабостью его были чай и нюхательный табак, которые, по его требованию, покупались высших сортов. В 1784 году он писал Матвеичу: «Чай из Москвы с Борщовым ты прислал столь дурен, что весь желудок мой им перепорчен. Купи мне и пришли чаю наилучшего, какой только обретаться может… От нюхательного табаку, тобой присланного, у меня голова болит… чрез знатоков купи табак… Вино твое тоже дурно; но уж быть так…» Иными словами, вино пусть уж будет плохое, лишь бы чай и табак хорошие.
В отличие от большинства тогдашних дворян, державших многочисленную дворню для личных надобностей, Суворов довольствовался услугами очень малого числа дворовых. По большей части его обслуживал Прохор Дубасов. Иногда, впрочем, Прошка запивал, и тогда Суворов отсылал его. Однако даже в изгнании Прошка не был забыт. В 1784 году Суворов писал: «Другу моему Прошке выдать штоф водки».
В доме Суворова жило много дворовых певчих и музыкантов, которые освобождались от полевых работ, чтобы совершенствоваться в своем уменье.
Кроме них, всегда проживало несколько инвалидов-солдат или престарелых крестьян. Всем им выдавалась пенсия. В 1786 году Суворов приказывал: «Инвалидных солдат-стариков ныне в Кончанском 6 человек. Жалованья им от меня по 10 рублей в год. Платье из простого сукна погодно. Пища обыкновенная без роскоши… Ежели старики эти пожелают от праздности работать землю, то и оную уделить, только не иначе, как по собственной их воле».
Забавная и трогательная деталь: Суворов заботился даже о животных, которые вследствие старости не могли больше работать.