Авангард французской армии перевалил через Апеннины; он был в трех переходах от Рима. Главная квартира 13 февраля прибыла в Толентино. Кардинал Маттеи, монсиньор Галеппи, герцог Браски и маркиз Массини, полномочные министры папы, прибыли туда одновременно. Совещания открылись 14-го. Слово взял монсиньор Галеппи. Этот прелат отличался многословием, и пришлось выслушать от него немало проповедей. Но Римский двор был виновен, его следовало наказать, а наказать его можно было, только лишив завоеванных у него провинций или же получив равноценную контрибуцию. Три легатства, герцогство Урбино, округ Анкона, провинции Мачерета и Перуджа были завоеваны. После определения таким образом базы переговоров заключение мира потребовало лишь пятидневной дискуссии. Галеппи, говоривший сначала о полном расстройстве папских финансов, нашел средства, когда пришлось выкупать провинции или уменьшать число тех, которые уступались папой. Договор был подписан в монастыре, где обосновалась главная квартира.

Наполеон долго настаивал, чтобы Римский двор упразднил инквизицию. Ему стали доказывать, что инквизиция стала не тем, чем она была прежде, что ныне она является больше полицейским трибуналом, чем судом по религиозным делам, что аутодафе больше не существует. Он оценил эти аргументы по достоинству, но отказался от этого параграфа договора в угоду папе, которого подобное условие особенно огорчало, о чем сообщалось в его частной переписке. Наполеон удовольствовался легатствами Болонья, Феррара и Романья и правом держать гарнизон в Анконе. Это было следствием того же принципа, который заставил его уважать светскую власть папы. Если бы, как этого хотели транспаданские патриоты, он увеличил эту новую республику герцогством Урбино, Анконой, провинциями Феррара и Мачерета и установил ее границы на Тронто и Апеннинах, она оказалась бы граничащей с Неаполитанским королевством. Война с этим государством сделалась бы неизбежной. Она возникла бы, даже если бы Франция и Неаполитанский двор ее не хотели. Значение, которое придавал этот двор переговорам с Римом, было таково, что неаполитанский министр князь Пиньятелли сопровождал французскую главную квартиру от Болоньи. Это достаточно ясно указывало на тревогу, охватившую двор. У этого князя не было недостатка ни в уме, ни в энергии, но он не гнушался ничем в способах разведки. Много раз, и особенно в Лоретта и в течение толентинских переговоров, его заставали подслушивающим у дверей и подвергавшимся, таким образом, позору быть отогнанным приставами.

Мир остановил продвижение французских войск.