Выше мы указывали, каким образом в среде этой знати стало зарождаться противодействие политике Александра,

Оно вырастало на почве обширных завоевательных планов царя, которые шли гораздо дальше того, с чем могли согласиться основная масса македонской знати и руководящие круги греческого общества. Образование «мировой монархии» пугало македонян и греков, так как это означало потерю того привилегированного положения, на которое они могли бы рассчитывать, если бы новое государство ограничилось только западными областями персидской монархии. И действительно, поведение Александра внушало им все больше и больше опасений именно с этой точки зрения. Уже в начале похода македонский царь, как мы видели, начал проводить очень своеобразную и странную с греко-македонской точки зрения политику: он оставлял без сколько-нибудь существенных изменений персидскую систему областного управления, назначал сатрапами персов, выказывал максимальную терпимость к местным обычаям, идя здесь, как показали события в Египте, чрезвычайно далеко.

После гибели. Дария политика Александра в этом отношении становится еще последовательнее. Не только продолжается практика назначения сатрапами персов (иногда рискованная для самого Александра, как показал случай с Сатибарзаном), но царь начинает привлекать персов в состав своих этеров, набирать персидскую молодежь для обучения ее греческому языку и военному делу македонян и даже вводить придворный персидский церемониал. Все эти мероприятия показывали, что Александр начинает смотреть на себя как на восточного монарха, преемника власти Ахеменидов. И это был, конечно, не только каприз молодого царя и увлечение пышной обстановкой персидского двора: здесь происходил имевший огромное историческое значение процесс сращивания персидской знати с македонянами-завоевателями, двух великих культур — греческой и восточной, происходило образование нового единого государственного организма, в котором должны были, по мысли Александра, исчезнуть все местные особенности.

Как могли относиться к этому греки и македоняне? Некоторые из них, наиболее близкие к Александру, наиболее передовые, наименее связанные с греко-македонской почвой и греко-македонскими предрассудками, поддерживали его целиком. Это были, главным образом, личные друзья Александра: Гефест.ион, Птолемей, Неарх и др. Но большинство греков и македонян должно было совершенно •иначе реагировать на восточную политику царя. Они смотрели на себя только как на завоевателей, а на персов и другие восточные народы, — только как на завоеванных «варваров». Для них сохраняла все свое значение теория рабства, несколько позднее сформулированная Аристотелем: «Варвар и раб по природе своей понятия тождественные. Уже непосредственно с момента самого рождения некоторые существа различаются в том отношении, что одни из них как бы предназначены к подчинению, другие — к властвованию.. . Те люди, которые в такой сильной степени отличаются от других людей, в какой душа отличается от тела, а человек от животного... те люди по природе своей — рабы...»