Если он, Фимбрия, будет теснитьМитридата с суши, а Лукулл запрет его с моря, то честь победы будет принадлежать им двоим, а хваленые победы Суллы уОрхомена и под Херонеей римляне не будут ставить ни во что.
Слова Фимбрии были далеко не лишены смысла; напротив,всякому ясно, что послушайся его тогда Лукулл, приведи он в Питану свои корабли(они и находились‑то неподалеку) и замкни гавань – войне пришел бы конеци мир был бы избавлен от бесчисленных бед. Но Лукулл, по‑видимому, ставилсвой долг перед Суллой превыше как своего собственного, так и государственногоблага. Возможно также, что он не желал иметь ничего общего с Фимбрией, этим негодяем, который недавно из властолюбия убил своего друга иполководца, а может быть, на то была воля божества, чтобы он спас Митридата –своего будущего противника. Как бы то ни было, он не принял этого предложения,так что Митридат смог уплыть, смеясь над Фимбрией и его войском. Сам Лукуллсначала разбил в морском сражении при Лекте Троадском встретившиеся ему царскиекорабли. Затем он приметил, что у Тенедоса стоят на якоре превосходящие силыНеоптолема, и двинулся на них во главе своих судов на родосской пентере,которую вел Дамагор, человек, преданный римлянам и весьма опытный в морскихсражениях. Когда Неоптолем стремительно поплыл навстречу иприказал своему кормчему таранить корабль Лукулла, Дамагор, опасаясь тяжестицарского корабля с его окованным медью носом, не решился принять удар носовойчастью, но стремительным движением повернул корабль и подставил под таранкорму. Удар был нанесен, но не причинил судну вреда, так как не заделего подводную часть. Тем временем подоспели на помощь свои,и Лукулл велел снова повернуть на врагов; совершив немало достопамятныхподвигов, он обратил врагов в бегство и пустился в погоню за Неоптолемом.
4. Оттуда он направился на соединение с Суллой, который ужестоял под Херсонесом и готовился переправиться в Малую Азию. Лукулл обеспечилбезопасность переправы и помог перевезти войска. Когда затем, по заключениимира, Митридат отплыл в обратный путь Понтом Эвксинским, а Сулла наложил наАзию штраф в двадцать тысяч талантов, сбор этих денег и чеканка монеты былипоручены Лукуллу. Надо полагать, это явилось для городов, испытавших на себежестокость Суллы, некоторым утешением, ибо, исполняя столь неприятную и суровуюобязанность, Лукулл выказал себя не только бескорыстным и справедливым, но ичеловечным.
С митиленцами, которые осмелились на явную измену, он тожехотел было обойтись мягко, назначив им умеренное наказание за то, что онисделали с Манием[31].