Ведь это они во главес Фимбрией убили своего консула и полководца Флакка, а затем и самого Фимбриюпредали Сулле. Все это были люди строптивые и буйные, хотя в то же времяхрабрые, выносливые и обладавшие большим военным опытом. Однако Лукуллу удалосьв короткое время сломить дерзость фимбрианцев и навести порядок средиостальных. Должно быть, им впервые пришлось тогда столкнуться с настоящимначальником и полководцем, ведь до сей поры перед нимизаискивали, приучая их обращать воинскую службу в забаву.
Между тем дела у врагов обстояли следующим образом.Поначалу, когда Митридат двинул на римлян свое войско, изнутри прогнившее, хотяна первый взгляд блистательное и горделивое, он был, словно шарлатаны‑софисты,хвастлив и надменен, но затем с позором пал. Однако неудача прибавила ему ума.Задумав начать войну во второй раз, он ограничил свои силы и их вооружение тем,что было действительно нужно для дела. Он отказался от пестрых полчищ, отустрашающих разноязыких варварских воплей, не приказывал больше готовитьизукрашенного золотом и драгоценными камнями оружия, которое прибавляло не мощи своему обладателю, а только жадности врагу. Мечи онвелел ковать по римскому образцу, приказал готовить длинные щиты и коней подбиралтаких, что хоть и не нарядно разубраны, зато хорошо выучены. Пехотыон набрал сто двадцать тысяч и снарядил ее наподобие римской; всадников былошестнадцать тысяч, не считая серпоносных колесниц. К этому он прибавилеще корабли, на сей раз без раззолоченных шатров, без бань для наложниц ироскошных покоев для женщин, но зато полные оружием, метательными снарядами иденьгами. Закончив эти приготовления, царь вторгся в Вифинию. Города сновавстречали его с радостью, и не только в одной Вифинии: всю Малую Азию охватилприступ прежнего недуга, ибо то, что она терпела от римских ростовщиков исборщиков податей, переносить было невозможно. Впоследствии Лукулл прогнал этиххищных гарпий, вырывавших у народа его хлеб, но первоначально он лишь увещевалих, призывая к умеренности, чем и удерживал от полного отпадения общины, изкоторых, можно сказать, ни одна не хранила спокойствия.
8. Пока Лукулл был занят этими делами, Котта решил, чтонастал его счастливый час, и начал готовиться к битве с Митридатом. Приходили вести,что Лукулл подходит и уже остановился во Фригии, и вот Котта, воображая, чтотриумф почти что в его руках, и боясь, что придетсяделить славу с Лукуллом, поторопился со сражением – и достиг того, что в одиндень был разбит и на суше, и на море, потеряв шестьдесят судов со всеми людьмии четыре тысячи пехотинцев. Сам он был заперт и осажден в Халкедоне, так чтоему оставалось ждать избавления только от Лукулла. Тогда стали раздаватьсяголоса, призывавшие Лукулла бросить Котту на произвол судьбы, идти вперед изахватить Митридатовы владения, пока они лишены защитников.